"Поджигатель"

[grimspeck]

Это я написала на Белив-фест, куда меня затащила  troyachka. А я совсем и не в претензии, потому что благодаря этому сама заново знакомишься с героями ГП, которых еще не окучивала. И - уникальный для меня случай. У меня сначала была иная развязка с иными мотивами и несколько иным финалом, но я вовремя поняла, что просто не успею это написать к сроку. Поэтому текст был переделан вот в это вот. Тут есть влюбленные идиоты, упоминания о Министерстве, благодаря которым легко можно понять, что я работаю в государственном органе (не министерстве, правда) и даже чуточку про политику. А я сейчас малость передохну, попробую что-нибудь сделать на Козу и запишу первоначальный вариант. Там будет чуть больше ангста.
А Шеймуса все равно потом вытащат из зубов правосудия, это уж точно. Очень рада, что людям понравились он и Ромильда, кстати. Но неужели никому не жаль Кингсли? Бедного, уставшего, замотанного Кингсли, который уже двадцать лет как министр и никак не может свалить на покой , потому что Гарри не хочет занимать его место? Я надеялась, что хоть кто-нибудь проникнется его трагедией.

Заявка была следующая: "Дин Томас/Симус Финниган. «– В чем тебя обвиняют?
– В поджоге.
– Серьезно? После стольких лет?..
– Всегда». AD. После седьмого курса Дин подался в магическую юриспруденцию. Приведенный диалог может быть несколько иным или с дополнениями, важна суть."

Название: Поджигатель
Автор: я
Рейтинг: PG-13
Тип: слэш
Пейринг: Дин Томас/Шеймус Финниган, Ромильда Маклагген (Вейн), упоминаются другие персонажи и пейринги
Жанр: роман
Размер: мини, 6549 слов
Аннотация: на сей раз в своей способности поджигать все возможное и невозможное Шеймус превзошел сам себя
Отказ: от всего сразу отказываюсь!
Комментарий: написано на Фест редких пейрингов «I Believe»
Предупреждения: 1. Одно бранное слово.
2. Действие происходит спустя двадцать лет после победы. Автор практически не читает Поттермор, поэтому относительно судьбы некоторых персонажей вполне возможно AU.
3. На всякий случай автор напоминает, что все поджигал и взрывал Шеймус только в фильмах. Но автор ничего не имеет против.


— Шеймус, может, ты все же будешь хоть чуть-чуть серьезнее?

— Да куда уж больше! Я вообще не понимаю, почему ты сомневаешься в моей серьезности.

И этот искренний, честный, прямодушный взгляд истинного гриффиндорца. Жаль только, что поверить ему никак не получалось.

Для Дина Томаса неделя начиналась великолепно, ничего не скажешь. Отвратительный косой дождь, явно зарядивший надолго, низкое серое небо и непрекращающаяся головная боль — будто в правом виске ворочался и кололся мелкий противный лукотрус. Своеобразный привет от Фенрира Грейбека, чтоб на том свете эту псину подвесили за хвост. Во всяком случае, мигрени появились именно после того, как при захвате Дина и еще нескольких магглорожденных старый ублюдок со всего маху пнул его в висок. Впрочем, учитывая привычку Грейбека носить тяжелые кованые сапоги, стоило бы радоваться, что он, Дин, вообще выжил.

Обычно он переживал такие приступы, растянувшись на диване в своей конторе, погасив свет и попросив Ромильду никого не пускать, но, когда в беду попадали бывшие однокашники, особенно гриффиндорцы, совесть не позволяла ему разлеживаться. О, это вечное чувство львиного братства… иногда Дин просто ненавидел его. Особенно когда собратья издевались над ним в открытую — а сейчас, кажется, именно это и происходит.

Дин сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и напомнил себе, что они находятся в кафе, вокруг хватает народу, поэтому он не может сейчас хорошенько потрясти приятеля за грудки, чтобы вытрясти из него эти дебильные шуточки.

— Давай попробуем еще раз. В чем тебя обвиняют?

— Дин, старина, ты же прекрасно знаешь…

— Я-то знаю, но мне надо убедиться, что ты тоже знаешь. Точнее, понимаешь.

— Ну, в поджоге, — Шеймус сверкнул такой ослепительной улыбкой, будто сообщал, что получил Орден Мерлина первой степени, не меньше. Впрочем, видимо, он что-то разглядел в глазах Дина (возможно, обещание собственной скорой смерти) и тут же соблаговолил уточнить: — В поджоге министерского архива. Такая формулировка тебя больше устроит?

Воображаемый лукотрус в правом виске завертелся волчком, и Дин едва сдержался, чтобы не застонать.

— Серьезно? После стольких лет?..

— Всегда, — с совершенно непонятной Дину гордостью заявил Шеймус и опять засиял улыбкой.

— И опять поджог? Не что-то другое для разнообразия, а поджог? Где твое буйное воображение?

— Ну ты же сам знаешь, друг: я еще в Хоге тащился от огня и взрывов, и они всегда у меня получались будто сами собой. Просто ничего поделать не могу. Даже когда хочу наколдовать что-то другое, огонь так и рвется из палочки. Я ничего плохого не хотел, не думай! Ну, ты же меня знаешь, Дин…

Дин, к своему несчастью, его знал. Он хотел было раздраженно поинтересоваться, сколько лет Шеймусу, что он до сих пор откалывает такие номера и даже не осознает их последствий, но на риторические вопросы не было времени, и они вряд ли могли спасти положение.

А положение было следующее: Шеймуса Финнигана, весьма преуспевающего производителя огневиски, обвиняли не просто в поджоге, а в намеренном поджоге архива Министерства Магии, притом с использованием Заклинания Адского Пламени. К тому же, будто вышеперечисленного было недостаточно, в огне едва не погиб служащий архива Джастин Финч-Флетчли (вот какой тролль притащил его на работу в воскресенье, спрашивается?). В общем, все пока что выглядело весьма невесело и тянуло минимум на полгода в Азкабане, поэтому легкомыслие Шеймуса уже не раздражало, а приводило в бешенство. Мерлин, мужику уже тридцать восемь (пусть он, счастливчик, и выглядит лет на пятнадцать моложе), а он будто до сих пор в игрушки играется…

— Эй, ты чего?

— А? — Сквозь пульсацию боли в голове Дин не сразу расслышал вопрос, а расслышав, в первое мгновение мог лишь страдальчески моргать.

— Что, опять голова болит? — на мгновенно помрачневшем лице Шеймуса отразилось неподдельное беспокойство. — Вот Мерлиновы подштанники, ну зачем ты сюда примчался, если у тебя мигрень?

— Моя основная головная боль — это ты, — практически заскрежетал зубами Дин. — Не зажигал бы направо и налево — и мне бы не пришлось нестись в Министерство, сломя голову. И сделай большое одолжение: хотя бы не задавай таких вопросов, а то начинаешь выглядеть еще большим кретином. Договорились? А то ты всерьез считаешь, что я мог бы валяться дома, когда тебя арестовали…

— Да знаю я, знаю, что ты самый замечательный друг. Ты что, думаешь, я этого не понимаю? — Шеймус перегнулся через стол и растроганно сжал Дину руку.

Выдавать свои истинные чувства было никак нельзя, поэтому Дин, чтобы не встречаться с другом взглядом, уставился на стиснувшую его пальцы лапищу со сбитыми костяшками — Шеймус, очевидно, считал своим долгом старательно подтверждать все возможные стереотипы об ирландцах, поэтому не только периодически закладывал за воротник, но и был не дурак совершенно по-маггловски подраться. Отлично. Один жест — и он уже готов расклеиться, забыв о том, что собирался серьезно вправлять мозги этому кретину, с которым каким-то образом умудряется дружить вот уже… двадцать семь лет, с ума сойти.

На улице все еще шел дождь, было зябко, сыро и противно — вполне под стать настроению Дина. Все складывалось как-то паршиво. Как назло, дело расследовал откровенный параноик Деннис Криви, во всем и везде видящий деятельность последователей Темного Лорда — наихудший вариант, с точки зрения любого адвоката. Само собой, после Победы Дин искренне сочувствовал его потере, но с тех пор минуло двадцать лет, и сейчас уже стоило переживать не о безвременно погибшем Колине, а о том, что, возможно, именно из-за его смерти его брат готов всех и каждого записать в Пожирателей Смерти — прямо скажем, довольно опасное качество для аврора.

Да, сейчас Шеймуса не арестовали, а всего лишь отпустили на поруки адвоката, не забыв наложить на палочку следящие чары, но, очень похоже, это лишь из-за его статуса героя Войны, который пока еще имеет какое-то значение. К тому же, этому остолопу наверняка предстоит допрос с применением Веритасерума. На эту процедуру требуется разрешение главы аврората, и тот обязательно его подпишет — ведь Министерству ужасно жаль свой почти полностью выгоревший архив. Сегодня понедельник, а бумажка, насколько Дин мог прикинуть скорость работы канцелярии, будет готова вечером во вторник или утром в среду. К этому времени, кстати, и Шеймус, в момент ареста бухой, как Хагрид в Рождество, уж точно протрезвеет: ведь давать Веритасерум пьяным было смертельно опасно и потому категорически запрещено. Гм, а это идея… Если до того времени они не придумают ничего путного, пусть этот поджигатель-рецидивист снова напьется, что ли, хоть время потянет… Простому допросу это не сможет помешать, но молоть всякую чушь Шеймус был способен в любом состоянии.

— Так вот, я напился, признаю, — час тому назад виновато улыбался он, причем обращаясь не к аврорам, а к Дину. — Ну а что: воскресенье же, да еще мы, наконец, новый сорт огневиски одобрили, с привкусом дыма… и я, конечно, его напробовался. Ну а как иначе, я же его производитель! Хорош же я буду, если не стану испытывать на себе свой же продукт!

— И что дальше?

— И я вышел на улицу и честно собирался аппарировать домой…

Дин невольно дернулся, вспомнив, как однажды видел в Мунго жертву пьяной аппарации, и под ним громко скрипнул стул. Шеймус тут же обернулся к нему, и на его лице отразилось такое искреннее раскаяние, что даже лучший друг мог бы в него поверить… на целых полминуты.

— Ну да, это не очень осторожно, но у меня как-то до сих пор получалось проделывать такое без потерь, даже ни одного волоска не исчезло… Я и теперь перенесся целиком и полностью, как видишь, Дин…

— Каким образом вы оказались в Министерстве Магии? — Деннису явно было не по душе, что задержанный больше внимания уделяет своему адвокату, чем аврорам.

— Шеймус, ты можешь не отвечать…

— Да знаю я, что могу, Дин, но ничего, я отвечу, не проблема. Только… я сам не понимаю. Честное слово, хрень какая-то случилась. Я ведь собирался домой, представил свой дом, и тут — хлоп! — и я в Министерстве. Сам не сразу понял, что это оно. Хотя, может, это потому, что я в последний момент вспомнил, что мне бы надо штраф за превышение скорости на метле оплатить — не всерьез вспомнил, а так, в голове промелькнуло. Наверное, меня поэтому в Министерство и занесло, больше не могу причин придумать. Вот дурь-то, а?

Шеймус от души рассмеялся, запрокинув голову и опасно раскачиваясь на стуле. Дин осторожно покосился на второго аврора — незнакомого ему, совсем юного парня — и увидел, что тот изо всех сил кусает губы, чтобы не расплыться в улыбке. Неудивительно — раздолбайское обаяние Шеймуса действовало на многих, а его смех всегда был удивительно заразительным. Правда, не для Денниса, который сделался еще более мрачным, и, кажется, уже сделал про себя какое-то совсем неприятное для арестованного заключение.

Дину, впрочем, тоже было не до смеха, потому что он тоже пришел к совершенно не обрадовавшим его выводам: Шеймус врал, как Рита Скитер. Убедительно, вдохновенно, со всем очарованием еще не протрезвевшего ирландца, но врал. Дин вряд ли мог считаться его лучшим другом, если бы не понял этого. Но что, в таком случае, произошло на самом деле?

— Так вот, я смотрю — передо мной дверь. Я ее толкнул, а это какой-то огромный архив. Везде полки, свитки, перья… Ну, я стою, хлопаю глазами, никак не пойму, куда это меня занесло, и тут смотрю — между полок бродит Джастин. Бывший мой. Ну, — очевидно, Шеймус решил прояснить этот момент до конца, на случай особой тупизны и отсталости авроров, — мы с ним лет десять назад встречались месяца три, а потом расстались. Редкостный зануда оказался… нет, он хороший парень, но зануда. — То, что взгляд весьма консервативного Денниса стал откровенно враждебным, Шеймус или в упор не замечал, или принципиально игнорировал. — Я и думаю: надо над ним подшутить.

— Вы хотите сказать, что еще не поняли, где оказались и почему там же находится мистер Финч-Флетчли, но уже решили над ним… подшутить?

— Ну, я же пьян был… — виновато развел руками Шеймус. Очевидно, с его точки зрения, такого объяснения было вполне достаточно. — Дин, да все нормально, не волнуйся, я честно расскажу, как было дело. Да, довольно тупая шутка — поджечь полку с документами, но это все из-за огневиски. Я бы трезвым до такого не додумался, Годриком клянусь. Но тут вот направил палочку на полку недалеко от Джастина и сказал: «Инсендио».

— Приори Инкантатем, примененное к вашей палочке, показало, что вы наколдовали Адское Пламя, а вовсе не Инсендио…

— Да я сам не пойму, как…

— Шеймус, сейчас тебе определенно лучше замолчать. Я настаиваю! — практически рявкнул Дин, потому что его друг явно не собирался следовать его совету. — Аврорат не имел права применять Приори Инкантатем к палочке задержанного до прибытия его адвоката…

— Аврорат имеет на это полное право в случае применения темной магии, к которой, несомненно, относится Адское Пламя, — мгновенно ощетинился Криви.

— Без Приори Инкантатем аврорат не мог знать этого наверняка. Я подам жалобу на нарушение прав моего клиента…

Нет, им с Деннисом Криви определенно не судьба была разойтись миром.

Жалобу Дин, конечно же, подал, перед тем, как вместе со своим непутевым клиентом покинуть Министерство, и ее, скорее всего, даже примут во внимание. Только вот для изучения экспертами места происшествия присутствие адвоката не нужно, а Адское Пламя оставляет на том, по чему прошлось, весьма характерные следы. Так что скоро Деннис Криви получит официальное подтверждение того, что Шеймус применил заклинание, относящееся к темной магии, и тут-то его паранойя развернется во всю ширь.

Отлично, просто великолепно. А сам Шеймус как ни в чем ни бывало пьет кофе (разумеется, по-ирландски) и продолжает врать в глаза. Вот только теперь вокруг уже нет авроров, поэтому — какой смысл? Аппарация спьяну в Министерство Магии прямо через антиаппарационные чары? Поджог архива — не чего-то еще, а именно архива? Ну что за бред Трелони на кофейной гуще? Нет, что бы его друг ни скрывал, надо убедить его развязать язык, а то допрыгается, что Криви предъявит ему обвинение к примеру, в умышленном уничтожении государственного имущества или даже попытке убийства — показания Джастина о том, что Шеймус тащил его на себе из полыхающего архива, явно не убедили аврора. В Азкабане, конечно, давным-давно нет дементоров, да и всевозможные комиссии (и Грейнджер-Уизли, и Нотта, и еще дофига всяких) каждый месяц проверяют, как живется заключенным, но все равно это мерзкое и отвратное место, которое как минимум не прибавляет здоровья, а уж о репутации в глазах людей и говорить нечего. Много ли останется желающих покупать огневиски, произведенное заключенным Финниганом, даже если он просидит в тюрьме всего пару месяцев?

В то, что Шеймус мог попытаться убить Джастина (и вообще кого бы то ни было), Дин просто отказывался верить. Что было между этими двоими, то давно быльем поросло, да и насылать Адское Пламя… нет, это полная чушь.

Вот случайный поджог был как раз очень даже вероятен, учитывая все предыдущие истории. Огненная стихия словно всегда билась и горела в Шеймусе, ожидая малейшего шанса, чтобы выплеснуться наружу неудержимым и все сжигающим вихрем, но плохо было то, что он совершенно не умел контролировать свои в некотором роде феноменальные способности. За прошедшее со дня окончания Хогвартса время Дину не раз приходилось выступать в роли его адвоката, и каждый раз из-за какой-то огнеопасной выходки.

То, разругавшись с кем-то в пабе, Шеймус пытался проклясть оппонента банальным Ступефаем, а вместо этого барная стойка загоралась от Инсендио. То он с целью доказать прочность нового перегонного куба на своем заводе бросал в него Экспульсо, которое таинственным образом превращалось в Конфринго. Тогда мало того, что перегонный куб, не выдержав такого с собой обращения, разлетелся на мелкие кусочки, но еще и алкогольные пары грохнули и полыхнули так, что, кажется, подбросило весь район. Апофеозом же поджигательской карьеры Шеймуса (по крайней мере, до сих пор) по праву считалось происшествие на концерте немецкой маггловской рок-группы с неким рычащим названием, когда он, войдя в небывалый раж, выпустил, как потом клятвенно уверял, фейерверк… только вместо искр с конца палочки сорвалось огненное лассо, которое изящно опоясало сцену и радостно взвилось едва не до потолка под восторженные вопли рокеров. Дин, находившийся рядом, немедленно наколдовал водяную стену, чем еще больше обрадовал разгоряченных меломанов-придурков, а от обвинений в неправомерном использовании волшебства их обоих тогда спасло то, что на выступлениях этой группы и без того все полыхало, искрилось и гремело, так что магглы ничего не поняли… Ну и статус героев Магической Войны, что греха таить, тоже немало помог. Мелкие же инциденты вроде загорающихся перьев, взрывающихся зелий и подожженных волос — и своих, и чужих — уже никто не считал и толком не принимал во внимание: они служили предметов неизменных шуток на дружеских посиделках. Весь выпуск Гриффиндора 99-го года давно привык, что рядом с Шеймусом Финниганом может вспыхнуть даже булыжник — ну что поделать, если у человека такое занятное свойство магии? Порой Дин шутки ради просил друга невербально зажечь ему сигарету, и иногда это даже удавалось сделать, не превратив ее в кучку пепла. Пожалуй, теперь с такими приколами пора завязывать…

Поскольку Шеймус чрезвычайно внимательно разглядывал свой кофе по-ирландски и явно не торопился рассказать своему адвокату всю правду, а погода никак не вызывала желание выйти наружу, можно было и задержаться в кафе. Все равно надо было дождаться появления Ромильды Маклагген, урожденной Вейн, которая в это утро пришла в Министерство чуть раньше Дина и начала обход всех своих многочисленных подружек из различных отделов — с непременными длительными чаепитиями и разговорами, разговорами, разговорами… из которых непременно можно было выудить что-нибудь полезное.

Ему чрезвычайно повезло с секретаршей — лучше и желать нельзя было. Ромильда была куда умнее и проницательнее, чем выглядела, своей яркой внешностью очаровывала клиентов и просто непревзойденно собирала сплетни. Единственным значительным, с точки зрения работодателя, ее недостатком являлся Кормак Маклагген, вернее, их не в меру бурные отношения, состоящие из сплошной череды расставаний и примирений. Как заботливый босс Ромильды и одновременно бывший товарищ по учебе ее самой и ее супруга, Дин был знаком с перипетиями семейной жизни Маклаггенов куда больше, чем хотел бы, потому что они не трудились выбирать место и время для своих ссор. Впрочем, поскольку с этим ничего нельзя было поделать, а менять секретаршу было не с руки, оставалось лишь порадоваться неувядающей страсти этих двоих, которые и спустя десять лет брака и двоих детей порой все еще вели себя, словно сдуревшие семикурсники.

— Шеймус, может, хватит высматривать в бокале смысл жизни? Я уверен, что его там нет. Авроров вокруг, если ты еще не обратил внимания, тоже нет. Следящие чары я с нас снял. Криви все-таки полный кретин, да еще и работает грубо, так что ждет сегодня Гарри еще одна жалоба на его подчиненных, это уж как пить дать. А вот Муффлиато на наш столик я, наоборот, наложил — так что никаких посторонних ушей… Давай ты все же попробуешь рассказать мне, что там у тебя случилось на самом деле, иначе как прикажешь тебя защищать? Да и вообще, я вроде как твой лучший друг. Если ты до сих пор по уши влюблен в Джастина и с горя решил спалить его вместе с архивом — так и скажи. Будем работать с этим, куда деваться. Я, конечно, тогда скажу тебе, что яд в Лютном переулке (если знать, где покупать, конечно) был бы гораздо незаметней…

— Но ты и тогда меня не оставишь? — Шеймус поднял на Дина глаза, и его взгляд был очень странным. Абсолютно серьезным, не-финнигановским, даже каким-то отчаянным. У Дина екнуло и куда-то провалилось сердце. Что случилось? Что натворил этот кретин? Неужели связался с неоПожирателями? Хотя он же полукровка, они бы его не приняли… Тогда… с ИРА? Там уж точно пригодился бы талант Шеймуса взрывать и поджигать даже совершенно неприспособленные к этому вещи…

— Ты опять задаешь идиотские вопросы. Оставишь — не оставишь… Да куда я без тебя? Давай, Шеймус, развязывай уже язык. Что ты делал в архиве?

— А вот и я! Уфф, у меня столько новостей, впору лопнуть! Привет, Огненный Шеймус! Дин, а ты чего такой кислый? Опять голова болит? Я так и знала, как чувствовала, что не зря еще перед Министерством заскочила в лавку Парвати и Падмы, они вам обоим привет, кстати, передавали. Специально для тебя взяла потрясающий бальзам от головной боли, виски им натереть — и как рукой снимет.

— Что снимет рукой — голову с плеч? Тогда она, само собой, перестанет болеть… — пробурчал Дин, позволяя энергично втирать себе в виски мазь, воняющую какой-то экзотичной травой. Если уж Ромильда нацелилась что-то сделать, сопротивляться было бесполезно, так что пусть уж вымажет его в этой гадости и скорее перейдет к делу, а ему хуже все равно не станет. Лучше, впрочем, тоже.

Момент возможной откровенности с Шеймусом, конечно же, был упущен. Он явно обрадовался появлению Ромильды и мигом переключился на нее, просияв своей обычной ослепительной улыбкой парня, у которого всегда все хорошо, и засыпая ее кучей весьма вольных комплиментов, которым явно не обрадовался бы Кормак, если бы услышал. То, что Шеймус с девятнадцати лет ни от кого не скрывал свою ориентацию, совсем не мешало ему залихватски флиртовать со всеми попадающимися ему на пути красотками.

— Так вот что я узнала… Ой, Дин, пока не забыла, мне тут по пути Флетчер попался, он завтра зайти хочет… — Ромильда ухитрялась одновременно сообщать о текущих делах, заказывать нечто ванильное со взбитыми сливками, кокетливо поправлять свои роскошные черные локоны и хихикать с Шеймусом, как девчонка. — Ему снова нужна твоя помощь, прямо неотложно. У него, бедняжки, представь себе, опять проблема с котлами…

— Да чтоб его залягал кентавр… — только и мог бессильно выдохнуть Дин.

— Котлы? Опять котлы? После стольких лет? — живо заинтересовался Шеймус. — Ну Флетчер дает…

— Всегда. Котлы у него всегда, — огрызнулся Дин. — Только проблема у него не собственно с котлами, а с тем, что они липнут у него к рукам. И не они одни. Честное слово, на его месте я бы во время ареста сгорел со стыда просто потому, что уже седой, как лунь, а до сих пор ворую какой-то хлам…

— Действительно, позорище, — хмыкнул Шеймус. — В его-то возрасте пора уже вооруженный налет на Гринготтс организовывать.

— Нет уж, друг, он оставит банк для тебя… Мерлиновы подштанники, это точно моя карма, как сказали бы Падма с Парвати. Ну, знаете, судьба, рок. Это у каждого свое: у Гарри вот шрам на лбу, а у меня — мои любимые клиенты. Флетчер с котлами и столовым серебром наперевес и ты, Катастрофа Финниган, весь в огне и саже… Знаете, я порой думаю: что ж я так сглупил-то? Нет, магическая юриспруденция — это круто, но надо было связями и нужными людьми обрастать. Был бы сейчас, как Захария Смит…

— Гламурный чопорный козел, — немедленно откликнулся Шеймус.

— Зато какие у него дела — любо-дорого посмотреть! Развод Драко и Астории Малфоев по причине взаимной супружеской неверности. Очередное дело о вступлении Блейза Забини в право наследования имущества очередной жены. Оскорбление действием Миллисент Буллстроуд Грегори Гойла по причине политических разногласий…

— Это когда она слегка постучала его головой о стенку? — выдавила из себя уже задыхающаяся от смеха Ромильда. Шеймус, впрочем, тоже уже почти икал от хохота.

— Именно! Ну согласитесь же, что с котлами это не сравнить.

— И спорить не стану, — энергично закивал Шеймус. — Только все равно ты бы не смог быть Захарией. В тебе, приятель, гламура столько же, сколько грации в той же Буллстроуд, если не меньше.

— И то верно, — мрачно согласился Дин. — Поэтому сейчас я завяжу с пустыми мечтами и перейду к нашим насущным вопросам. Ромильда, ты что-нибудь узнала?

— О, все отделы мне, конечно, не удалось обежать — это ведь не минутное дело, — на хорошеньком личике миссис Маклагген расцвела блаженная улыбка, которая явно говорила о том, что время было проведено с толком. — Но кое-что, я, конечно, услышала, да это и трудно было не услышать. Само собой, сейчас поджог архива — новость номер один в Министерстве…

— Вот беда! — картинно вздохнул Шеймус. — А я искренне надеялся, что там все еще грызутся из-за закона об однополых браках.

— Я, кажется, просил тебя быть посерьезнее…

— Не надо ссориться, мальчики, я сейчас вас обрадую. Лиза Турпин… да-да, она теперь снова Турпин… так вот, она принимает самое деятельное участие в комплектации архива и знает, как там что устроено. Я не знаю, что вам там наговорил этот жуткий Криви, но Лиза меня заверила, что на самом деле все совсем не так ужасно, как можно было подумать. Он, во-первых, не весь выгорел, а во-вторых, его можно восстановить.

— Да ты что? — Дин не мог поверить своим ушам.

— Ну, Министерство же не могло оставить собственный архив совсем без защиты, так что при пожаре или наводнении там образуются перегородки, чтобы не затронуло все помещение. Правда, их должно было быть больше: сколько-то не сработало, но все равно весь архив не выгорел. Уничтожены только три сектора: по опасным магическим существам, по квиддичу — ну, всякие там дела о судействе и еще какой-то мусор, а третий… ну да, там, где пожар и начался: секретный раздел об Ордене Феникса и его сподвижниках. Это, наверное, самое неприятное, как считаете?

Тут Ромильда бросила на Шеймуса совершенно непонятный многозначительный взгляд, и он, судя по всему, его правильно понял, потому что под ним довольно сильно скрипнул стул. Это не ускользнуло от внимания Дина, и он насторожился, стараясь не подавать виду. Кажется, его секретарша раскопала что-то совершенно бесценное.

— Только три сектора, говоришь?

— Именно! О, ты уже достал перо и блокнот… правильно делаешь. Это еще не все: оказывается, они там наловчились делать копии документов. То есть делается это так: на каждый пергамент накладывается Заклинания Удвоения, и его действие как-то хитро отсрочено. Мне Лиза объясняла, как это работает — собственно, она это и разрабатывала, — но, честно говоря, у меня мозгов не хватает понять. Ох уж эти рейвенкловцы, они вечно придумают что-то занудное…

— Архив можно восстановить? — выдохнул Дин.

— Да они уже этим занимаются! Конечно, долго провозятся, потому что там надо активировать Заклинание Удвоения на каждый отдельный документ, ну, чтобы оно, наконец, сработало. Муторная работа, я бы померла на месте. К тому же, на все документы они эти чары поставить не успели, так что кое-что все же утрачено — пока не поняли, много ли. Я так поняла, что Министр велел привлечь к восстановлению архива едва ли не всех служащих, и они не очень счастливы, прямо скажем. Тебе, Шеймус, в ближайшее время лучше не появляться в Министерстве. Мэнди Броклхерст просила передать тебе, что она тебя ненавидит. Если ты не понял, за что, то она работает в Управлении по связям с кентаврами, так что сейчас у них работы невпроворот. Зато Панси Паркин… тьфу ты, она ведь Нотт, и Теренс Хиггс из Департамента магических игр и спорта едва не пляшут. У них, оказывается, столько документов сгорело с концами, и теперь про них можно деликатно забыть. Я даже подозреваю, что они сами думали их подпалить, но ты все сделал за них. И как только Мэнди до того же не додумалась?

— Слизеринцы… — пожал плечами Дин, осторожно притормаживая Самопишущее перо. Проект речи по защите Шеймуса, по крайней мере, в том, что касалось уничтожения министерского архива, был практически готов. — Да уж, Заклинание Удвоения… А между тем магглы живут в цифровом веке… Вот что, Ромильда: мне надо завтра же подать в Министерство запрос о точном установлении степени вреда, причиненного пожаром…

— Считай, что ты его уже подал сегодня, — невозмутимо пожала плечами его секретарша. — Девочка в канцелярии за шоколадку забронировала входящий номер. За шоколадку, Дин! Куда катится нынешняя молодежь?

— А ведь Министр Шеклболт решительно собирался победить коррупцию… — подхватил Шеймус.

— Обещал, но пока с нас хватит и победы над предрассудками. Чиновники до сих пор нечисты на руку, но зато мы можем вступать в однополые браки.

— Кстати, о браках, — Ромильда едва не подпрыгнула на стуле. — О тех самых браках. Знаете, что о них говорят в Министерстве?

— Ну и что там знать? — безразлично махнул рукой Дин. — Ясное дело, все еще ругаются на тему, аморально это или нет. Да разве непонятно, зачем Шеклболт принял этот закон? Само собой, чтобы о нем говорили. Точнее, только о нем и говорили.

— А что ему это даст? — недоуменно вопросил категорически не интересующийся политикой Шеймус.

— Пока все спорят о том, надо ли нам подражать маггловской Англии, министр тихо решает действительно интересные ему вопросы, — назидательно ответил Дин.

— Например, о том, как бы ему уйти на покой, — с понимающей улыбкой подхватила Ромильда. — Ты что думаешь — он ведь спит и видит, как бы сложить с себя полномочия. У меня две подруги в его секретариате работают, информация практически из первых уст.

— Именно. Двадцать лет в министерском кресле — да Шеклболт, наверное, уже охренел в нем сидеть. Просто так свалить он, конечно, не может, потому что ему надо выдвинуть подходящую кандидатуру, за которую голосовал бы Визенгамот. А лучше две или три, и тогда будут серьезные выборы. Так что будь уверен: пока тут обсуждают, надо ли позволять двоим парням жениться, сейчас там, наверху, такая веселая возня, что только держись.

— Гарри, говорят, ни в какую не соглашается выдвигать свою кандидатуру. Может, Министр уговорит Гермиону?

— Рон точно не обрадуется, но спросят ли его? А еще Шеклболт может выдернуть кого-нибудь из старых чистокровных семей, тогда пойдет битва — закачаешься… Ладно, хорош отвлекаться на однополые браки, у нас еще дел полно…

— Да подожди ты, — фыркнула Ромильда. — Ты думаешь, я просто так про них заговорила? Сейчас все поймешь сам. Я (между прочим, совершенно по наитию) решила поспрашивать людей, не знают ли они случайно, кто собирается воспользоваться этим законом. И как вы думаете, что мне ответили?

Дин невольно посмотрел на Шеймуса, увидел, что тот явно заливается румянцем, хотя очень старается выглядеть невозмутимым, и физически ощутил, что его сердце сжимается в комок и пытается рухнуть куда-то вниз. Хуже всего было то, что краем глаза он видел сочувственную улыбку Ромильды.

— Флинт и Вуд?

— Нет, им, вроде, и так неплохо. Джастин Финч-Флетчли и Эрни Макмиллан. Каково, а? Лучшие друзья еще с Хогвартса. Вот так: дружили, дружили и додружились. Забавно, правда?

Дин снова и снова пытался поймать взгляд Шеймуса, но тщетно: тот упрямо смотрел куда угодно, но только не на него. Внутри разливался противный холод: кажется, его совершенно бредовое предположение внезапно начало становиться все реалистичнее.

— Друг, ты точно не хочешь ничего сказать мне про тебя и Финч-Флетчли? Сейчас определенно самое время. Ромильда, разумеется, охотно пойдет прогуляться, а ты…

— Да ты что, серьезно думаешь, что я пытался убить Джастина?! — вскинулся Шеймус, и Дин поспешно обновил Муффлиато. — По-твоему, я до сих пор жить без него не могу (да, между прочим, я никогда серьезно его не любил), вот и решил сжечь его заживо, только бы не отдавать Эрни? Ты совсем охренел или как?!

— Не ори на меня! — рявкнул шепотом Дин. — У меня только-только начала проходить голова. А что мне прикажешь думать, скажи на милость? Ты ведь молчишь, будто тебе язык к небу приклеили! А с тобой — по опыту знаю — может случиться любая дурь, так что я ничего не исключаю, и на допросе ты врал, поэтому… Ромильда, а чего ты улыбаешься? Мне как-то совсем не смешно.

— Просто радуюсь тому, как трогательно вы переживаете друг за друга, мальчики… Но я же еще не все рассказала. Так вот, Макмиллан и Финч-Флетчли, как уже в курсе все министерские секретарши, очень обстоятельно собираются пожениться, съездить на Чемпионат мира по квиддичу, а потом на медовый месяц в Шотландию — в общем, все мило и трогательно. И я бы даже не особо обратила на это внимание, но, кажется, у меня сегодня очень удачный день. Болтаю это я с Панси и Теренсом в Департаменте спорта про то, как они рады, что Шеймус спалил их архив, и слышу краем уха, как секретарши из Лиги Квиддича щебечут про то, как пару дней назад им повезло продать сразу четыре места в министерскую ложу на финал Чемпионата мира, и какие бонусы они с этого получат… И кто же, как вы думаете, купил эти билеты? Шеймус, ты не хочешь продолжить за меня?

— Нет, — деревянным голосом ответил Шеймус. На его лице отчетливо читалось, что он предпочел бы оказаться сейчас в Азкабане, не дожидаясь суда. Дин уже не сводил с него изумленного взгляда.

— Ну, дело твое… Я, конечно же, поинтересовалась у девушек, кто эти четверо счастливцев, а они и говорят мне, что билеты были на имена Джастина, Эрни, собственно Шеймуса и… тебя, Дин. Поздравляю, кстати.

— Это, между прочим, должен был быть сюрприз! — рявкнул Шеймус, который уже совсем не выглядел беззаботным раздолбаем. Его лицо по-прежнему заливал густой злой румянец, на нем беспокойно ходили желваки.

— Теперь уже не до сюрпризов, — невозмутимо пожала плечами Ромильда.

— Ты… купил нам билеты на финал в министерскую ложу? — Дин чувствовал, что у него глаза лезут на лоб. — Что, правда?

— Там лучше всего видно, — почти агрессивно и как-то отчаянно бросил ему в лицо Шеймус. — Ну а что такого? Я тебя на квиддич не могу пригласить?

— Да такие места стоят столько, что можно разориться! Ты чокнулся, что ли… в смысле, я благодарен тебе, конечно, это круто и слов нет, но… ты все-таки рехнулся. И четыре билета сразу… Нет, я не против Джастина и Эрни, но зачем вдруг…

— Именно, Дин, браво! — просияла Ромильда. — Зачем вдруг дарить такие дорогие билеты — именно дарить — Джастину и Эрни, которые ну совсем не являются вашими близкими друзьями? Шеймус, ты все молчишь? Прямо как мой Кормак, когда я задаю ему неудобные вопросы… Но это неважно, потому что я и так все выяснила. Сегодня определенно мой день: как раз, когда я уже думала уходить из Министерства, я совершенно случайно увидела, как туда входит… сам Джастин, представляете? И это при том, что ему дали выходной после того, как он чуть не сгорел. Я, конечно же, вцепилась в него мертвой хваткой, и мне даже не потребовалось ничего выдумывать: он прекрасно знает, что я работаю с тобой, и все мне рассказал. Собственно, Джастин думал, что Шеймус все еще на допросе, и собирался идти в аврорат и во всем сознаться, чтобы его не обвиняли во всяких ужасах. Он все-таки очень честный, что ни говори.

— Сознаться в чем? — Дин едва успел ухватить перо, которое при слове «сознаться» взвилось едва не до потолка.

— Я дал ему взятку, — практически выплюнул Шеймус. — Эти долбаные билеты я купил ему, чтобы он пришел на работу в воскресенье, снял антиаппарационные чары на пару минут, — мне этого хватило — тайком провел меня в архив и помог кое-что там найти. Он честный парень, как правильно заметила Ромильда, но тут устоять не смог: ему до смерти хотелось порадовать Эрни, а на зарплату министерского служащего хрен купишь такие места. Что не записываешь-то?

— Такое нельзя доверять самозаписывающему перу, — годы адвокатской практики научили Дина быстро приходить в себя от любых, даже самых поразительных новостей. Если потом мне понадобятся официально ссылаться на твои слова, я лучше сам их правильно сформулирую и запишу. Ромильда, ты ведь отправила Джастина домой?

— За кого ты меня принимаешь? — Миссис Маклагген даже возмущенно фыркнула. — Я мигом убедила его не ходить в аврорат, пока ты с ним не поговоришь, а то его, видишь ли, мучило раскаяние.

— Я бы ему сказал, куда надо засунуть свое раскаяние… — прошипел Дин сквозь зубы с удивившей его самого злостью. — Хорошо, Шеймус, продолжай дальше, раз уж начал. Что тебе понадобилось в секторе про Орден Феникса?.. Ну что ты смотришь на меня квадратными глазами? Понятно, что тебе нужна была информация из засекреченного раздела архива, раз ты хотел пробраться туда тайком, иначе ты просто подал бы официальный запрос и не городил бы такой огород. Так что произошло?

— Лампа под потолком начала мигать и потрескивать, я заволновался, что она совсем погаснет, и…

— Применил Люмос? — обреченно выдохнул Дин. — При всем твоем богатом опыте воспламенения — и Люмос?

— Но это световое, а не огненное заклинание…

— Шеймус, в твоем случае грифон не безопасней гиппогрифа! — Дин испытывал острое желание побиться лбом о стол.

— И я был навеселе, между прочим! Потому что про дегустацию нового сорта огневиски я рассказал чистую правду.

— Я в восторге, — язвительно ответил Дин, — но аврорат не сможет учесть это, как смягчающее вину обстоятельство.

— Люмос, простой Люмос, который превратился в Адское Пламя, — неверяще покачивала головой Ромильда. — С ума сойти. Ты просто феномен, Шеймус. Помяни мое слово: рано или поздно на тебя выйдут неоПожиратели и сделают предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

— Я им выйду на Шеймуса… — почти машинально откликнулся Дин.

— Ладно, мальчики, думаю, дальше вы разберетесь без меня, а я и так сегодня выяснила куда больше, чем сама планировала. — Поднявшись, Ромильда внезапно почти по-матерински взъерошила волосы Шеймуса и подмигнула Дину. — Не волнуйся, шеф: думаю, теперь он тебе все расскажет, пусть и раньше, чем планировал. Честное слово, вы оба такие смешные…

— Как хорошо, что хоть кому-то тут весело… — тяжело вздохнул Дин, провожая Ромильду взглядом. — С заклинанием мы прояснили, теперь дело за тем, чтобы доказать, что ты действительно вызвал Адское Пламя нечаянно. А что все-таки у тебя за дела в архиве?

— Маленькая поправка, — Шеймус выдавил из себя кривую и какую-то почти жалкую улыбку. — Это у тебя дела в архиве, а я хотел помочь. По-идиотски вышло, правда?

Дину показалось, что ему с размаху врезали под дых, и он едва успел подхватить чашку, которую выпустил из рук.

— Что? Это для меня? Ты хотел достать информацию про…

— Про твоего старика, да. То есть про того, который был твоим биологическим отцом, — быстро поправился Шеймус, поспешно пряча глаза. — Эти мудаки министерские не имели права отказывать тебе в доступе к сведениям о нем, даже если уж по какой-то причине ее засекретили. Ты, как-никак, не чужой ему, и имеешь право узнать, ну… ты понял. Это несправедливо!

Дин опустил взгляд, пытаясь справиться с эмоциями, которые снова угрожали его захлестнуть, как ни пытался он уже давно убедить себя в том, что способен отступиться и успокоиться. Долгое время он внушал себе, что мамы, сестер и отчима, которого он всегда звал папой, ему достаточно, и он не хочет ничего знать о том, кто был его отцом по крови, чистокровным волшебником, которого хотели видеть в своих рядах Пожиратели Смерти. Сначала он слышал о нем только пару горьких, неосторожно вырвавшихся фраз матери, которая не могла простить своему первому мужу того, что он внезапно исчез, ничего не объяснив ей, и оставил ее с маленьким сыном. Потом после Победы, когда на короткое время вдруг всплыло много документов из тех, что обычно лежат в секретных архивах, окольными путями Дин узнал, что его родной отец, оказывается, являлся магом, и то ли был связан с Орденом Феникса, то ли вообще входил в его первый состав, за что и был убит. Само собой, ему безумно хотелось узнать больше, но… его родители просто обожали друг друга и своих детей, а тот человек, как ни крути, все же бросил его маму… и юношеский максимализм взял верх, заставив замолчать непонятное тянущее чувство внутри. Он решил ничего больше не выяснять.

Когда в прошлом году умер человек, заменивший Дину отца, и когда слегка притупилась скорбь по нем, то самое странное чувство неожиданно вернулось и заново начало драть его сердце когтями. Он пытался уверить себя, что спустя столько лет незачем откапывать старые кости, что у него уже есть один отец, и другого не надо, что это, в конце концов, оскорбляет его память… А потом быстро, боясь передумать, нацарапал на пергаменте запрос в Министерство.

И получил чрезвычайно вежливый отказ, потому что вся информация об Ордене Феникса и помогавших его деятельности лицах была засекречена в результате каких-то очередных малопонятных подковерных игр. А он, Дин Томас, юридически был этому не вполне установленному волшебнику никто — ну правильно, ведь тот был записан как его отец лишь в неволшебном мире, и обмениваться информацией у маггловских и магических учреждений до сих пор выходило так, что… да никак, собственно, не выходило. Наверное, оно было правильно и целесообразно, и какая разница, что он — Герой Войны, и не стоило бередить раны и тревожить мертвецов, и — упаси Мерлин! — расстраивать маму, которая большую часть жизни прожила во вполне счастливом браке с совсем другим человеком… Дин сам не понял, почему, получив отказ, нажрался, как свинья, и битый час прорыдал на плече у Шеймуса (он до сих пор умирал от стыда, случайно вспомнив об этом). В любом случае, он почти сразу после этого успокоился, категорически отказался от предложения друга обратиться за помощью сразу к Гарри Поттеру и спокойно продолжил жить.

А вот Шеймус, как оказалось, нет. Шеймус, который подкупил честного служащего Джастина, пробрался в архив, чтобы найти информацию про родного отца Дина и нечаянно устроил там грандиозный пожар. Шеймус, который теперь из-за этого находится под следствием. Шеймус, который до сих пор упрямо прячет от него глаза и явно больше ничего не собирается ему говорить.

Дину почему-то захотелось снова разрыдаться, а потом — расхохотаться, и ему даже было нисколько не стыдно. Ну почему они оба такие идиоты? Слепые идиоты.

— Ты… — в горле пересохло, и он поспешно сделал глоток воды. — Ты не мог бы посмотреть на меня? Пожалуйста.

Взгляд Шеймуса сверкал от отчаяния и злости. Дин вполне мог его понять — он сейчас тоже был ужасно зол на самого себя.

— Ты пытался достать для меня сведения о моем отце.

— Я их сжег. Возможно, без возможности восстановить: Ромильда же говорила…

— Но ты пытался. Ты незаконно проник в архив ради меня. И купил нам охрененно дорогие билеты на Чемпионат.

— Я никогда не умел ухаживать так, чтобы парень догадался, что это именно ухаживание, — угол рта Шеймуса дернулся в попытке улыбнуться. — Мне это как-то не дано. Да и вообще, я не думал… ну, у тебя же была Джинни Уизли…

— На шестом курсе Хогвартса. Нашел, кого вспомнить. Теперь мы видимся на балах Победы или встречах выпускников, и она каждый раз переживает, что я до сих пор не женат и ни с кем не встречаюсь.

— И что ты ей отвечаешь?

— Правду и только правду. Что безнадежно влюблен и не хочу быть с кем-то еще. Надеюсь, она не думает на себя, а то даже неловко.

— Мог хотя бы намекнуть, — Шеймус сдавил его руку, будто в тисках, но Дин ничего не имел против. — Тогда бы и узнал, насколько это безнадежно… с пятнадцати лет. А ты вместо этого предпочитал ходить в «Гильгамеш и Энкиду». Ну, как десять дней назад.

— Я никого там не подцепил… — Дин сознавал, что несет какой-то бред, но ничего не мог с собой поделать. — А откуда ты…

— По счастливой или несчастливой случайности в тот вечер я тоже туда зашел. Увидел тебя и удрал со всех ног… переваривать информацию. Все думал, думал… ну, мне не очень свойственно это занятие, так что думать я мог еще долго. Но через три дня Министр подписал этот самый закон, и я решил: все одно к одному, хватит рефлексировать, размышлять, надо делать этому придурку — тебе, Дин, тебе! — предложение, но сначала поухаживать… ну, в меру моих способностей. Я собирался, если бы все прошло гладко, после финала Чемпионата отдать тебе дело твоего отца и спросить, не хочешь ли ты рискнуть… Ну, со мной, конечно, как на пороховой бочке…

— С пятнадцати лет… — прошептал Дин, про себя отстраненно отмечая, что у него какая-то замедленная реакция. Внутри у него творилось что-то странное: сердце, кажется, сорвалось со своего законного места и носилось кругами по всему телу. — С пятнадцати и — до сих пор? После стольких лет?

— Нет, не заставляй меня цитировать книгу Скитер о Снейпе: это хуже, чем паленое огневиски, — Шеймус, как по волшебству, внезапно оказался совсем близко, решительно ухватил Дина за воротник и дернул на себя — а потом, опять из-за какой-то странной магии, они оба будто вывалились из кафе в пустоту, где больше никого не существовало.

— Ух ты, — только и смог произнести Дин, когда его выпустили на пару секунд. — Не надо цитировать. Давай я лучше аппарирую нас ко мне, — именно я, а то вдруг ты и нас подожжешь — и мы выясним, насколько «всегда».

— Идет, — голос Шеймуса внезапно стал хриплым, а взгляд — таким хищным, что Дин невольно нервно сглотнул. — Только, знаешь, я ведь все равно нас подожгу. Но не волнуйся, тебе понравится.

@темы: фики